Николай Салмин: ««Шурави» — музей памяти. Это не шоу».

 

Нынешний год – не только високосный, но и богатый на юбилеи. Одно из самых значимых для культурной жизни Екатеринбурга событий – 25-летие муниципального музея памяти воинов-интернационалистов «Шурави»*.

 

Воспользовавшись этим приятным поводом, мы навестили директора музея Николая Анатольевича Салмина и побеседовали с ним о том, зачем музей появился 25 лет назад, почему он нужен сегодня и должны ли музейщики поддаваться веяниям времени в угоду посетителям.

 

— Николай Анатольевич, давайте вернемся на 25 лет назад. Как создавался музей «Шурави»?

 

—Конец Советского Союза. Я тогда еще служил в Вооруженных Силах. И так получилось, что я вывез из Афганистана пару чемоданов не каких-то там шмоток, а документальных источников, фото, листовок,… Как будто чувствовал, что настанет время, когда нужно будет создавать музей. И правда: все пригодилось.

Когда я еще служил, то знал, что здесь, в Свердловске при Педагогическом университете, создается музей. Я к ним обратился, и мы сделали несколько совместных выставок на разных площадках. А потом оказалось, что здесь очень серьезные товарищи, студенты -  ветераны Афганистана, хотят создать целый музей. Ректорат Педагогического института благосклонно отнесся к этой идее, и в октябре 1991 года «Шурави» открыл свои двери. Я принимал участие в его создании, а когда он был официально зарегистрирован, меня уже пригласили директором.

 

— Что, по вашим ощущениям, изменилось за эти четверть века?

 

—Наверное, в первую очередь – и я думаю, в этом есть и наша заслуга — в обществе в целом изменилось отношение к воевавшим людям,  к защитника Отечества.  К сожалению, так устроена наша жизнь, что мир находится всегда в состоянии войн и конфликтов. А тогда, в период создания музея, Афганскую войну считали однозначно преступной, ветеранов Афганистана – однозначно ненормальными людьми. И когда мы только начинали это дело, то хотели создать не музей боевой славы, а музей - урок, музей истории, музей памяти — для того, чтобы  опыте войны в Афганистане, мы больше не воевали. Мы надеялись,  что это будет последний музей памяти погибших на войнах. Нам казалось тогда, что наша боль, наша трагедия, наша беда должна сказаться на следующих поколениях, и такого больше не повторится. А мечта моя –создать Музей,например, безмятежного неба  или Музей Женщины – Мамы – у меня еще сохраняется.

 

— И все-таки история распорядилась иначе…

 

—Да, к сожалению, потом начались другие войны. И Северный Кавказ, и так далее, и так далее… Знаете, хорошо, что мы располагаемся в Педагогическом университете. Здесь готовят будущих учителей –  воспитателей  наших будущих президентов, губернаторов. И нам важно, чтобы будущий учитель прошел через наш музей. Вот некоторые военные нас критикуют — за то, что мы не призываем всех идти под погоны, бросаться на амбразуры. Когда к нам приходят школьники и студенты, мы просто стараемся сказать, что между трагедией Афганской войны и патриотизмом не обязательно ставить знак равенства. Патриот – это ведь не только тот, кто носит погоны. А, например, толковый хирург, который остался в собственной стране и на Уралмаше в 14-й больнице делает шикарные операции. Разве он не патриот?

 

—Вот вы говорите, что вам важно, чтобы до вас дошли студенты. Этим круг посетителей ограничивается?

 

— 95% наших посетителей – это школьники и студенты, мы иногда даже укладываемся в рамки уроков истории. Вот смотрите: даже Великой Отечественной война в школьном курсе истории уделяется очень ограниченное количество времени. А то, что произошло после Второй мировой войны, это уже совсем белое пятно истории. Мы-то, ветераны, конечно, помним. Но мало кто в нашей стране знает, что кроме Афганистана, который у всех на слуху, были и другие войны – в Анголе, Алжире, Египте, Сирии…  Всего больше двух десятков стран, в которых Советский Союз в той или иной степени участвовал в локальных конфликтах. И мы сегодня пытаемся открыть эти страницы истории, сравнительно недавно нами открыты разделы экспозиции, посвященные войнам в Корее, Вьетнаме, Анголе, Сомали.

 

— А есть ли цель привлечь большее количество посетителей? Мне кажется,что такой «урок» был бы полезен не только школьникам и студентам…

 

— Знаете, мы сегодня достигли того уровня, когда нам нет большой необходимости звать к себе. Так получилось, что все эти годы мы тихо и спокойно работали — без помпезности, без фанфар. И все-таки о нас знают, и не только в Екатеринбурге, но и в России, и в мире. К нам обращаются, в том числе и за методической помощью при создании подобных музеев, и недостатка в посетителях нет. Наверное, тут важную роль играет то, что все эти годы мы работаем только на бесплатной основе.

 

— Говоря о российском опыте, насколько у нас в стране распространена практика такого рода музеев? И чем на фоне остальных выделяется «Шурави»?

 

— Прежде всего тем, что он находится на Урале. Урал ведь всегда был особенным краем. В 2007 году Российским оргкомитетом «Победа» проводился всероссийский смотр музеев истории войны в Афганистане, на этом конкурсе было представленоы проекты 300  музеев. Мы подали документы, и нам сказали, что такого развернутого – не просто экспозиционного, но и фондового направления – больше нигде нет. И нас признали лучшими в России.

 

— Фонд музея действительно очень обширный. Он и сейчас продолжает пополняться?

 

— Тема у нас специфическая. Я уже говорил, что после того, как не стало Советского Союза, оценки Афганской войны были однозначно отрицательными. Люди в себе замкнулись. Через боевые действия в Афганистане прошли 620 тысяч советских военнослужащих. Осознали цифру? В том числе – более восьми тысяч свердловчан. Люди выполняли интернациональный долг, защищали южные рубежи своей страны. А когда вернулись – Советского Союза не стало, новая Россия еще не образовалась. Многие  считали, что в Афгане воевали преступники, наркоманы, отморозки. Эту категорию людей сделали полугражданами своей станы. И поэтому значительная  часть этих ветеранов, которые сейчас живут, работают, имеют семьи, стараются не вспоминать свое прошлое. Поэтому, к сожалению, поступления не очень большие. Музейные предметы приносят, но не в очень большом количестве. Кто-то «созрел» раньше, кто-то еще «дозревает»…

 

—На базе собранных архивов ведутся какие-то исследовательские работы?

 

— Да, конечно. Благодаря поддержке нашего учредителя — Управления культуры —мы издали и на некоммерческой основе довели до всех библиотек Екатеринбурга и области наш двухтомник «Интернационализм в действии». Это исследование по истории малоизвестных локальных войн и конфликтов с участием советских граждан. В этих же рамках и постоянно действующий образовательный проект музея «История от «Шурави».

 

— 25 лет – это некий рубеж: время подводить итоги, строить планы. Чего бы вам хотелось достичь в будущем?

 

— Нам бы хотелось, чтобы на опыте локальных войн и конфликтов конца XX – начала XXI века молодежь научилась жить в мире без конфликтов. Мы стараемся показать, что война – это ад, трагедия. Не надо к ней стремиться, надо всегда от нее уходить. Ведь войска в Афганистан могли и не вводить... Войны начинают политики, а погибают простые люди.

Планы, конечно, есть. Конечно, как и прежде, будем участвовать в проектах Управления культуры. Но вот со сферой современного искусства отношения пока настороженные: нам не хотелось бы скатиться на уровень низкопробных проектов. Скажем, мы никогда не заставим наших школьников или студентов одеться в камуфляж и ползать по-пластунски по нашим коридорам. Наверное, это было бы « круто». Но мы хотим удержаться от подобных приемов и верим, что посетитель и без того не потеряет к нам интерес. На сегодняшний день в музее работает пять человек, трое из них – ветераны Афганистана. Кто, как не они, способны донести до других суть этой трагедии?

 

—Музей сейчас в очень хорошем состоянии. Легко ли выживать в нынешних условиях?

 

— Я хотел бы подчеркнуть, что, у нас очень большой круг друзей и партнеров, благодаря которым мы всегда уверенно говорим, что у нас нет никаких проблем. Это областная организация Российского союза ветеранов войны в Афганистане, акционерное общество «Таганский ряд», основателями которого также являлись ветераны Афганистана — они на постоянной основе оказывают нам поддержку. У нас – ценящий нас Учредитель, у нас – добрый друг и партнер – педагогический университет. Поэтому мы можем позволить себе принимать людей на бесплатной основе даже в непростые времена.

 

— Вот вы говорие: проблем нет… И все же наверняка хочется что-то усовершенствовать, добавить, привнести новое?

 

— Ой, конечно! Мы развиваемся, стараемся идти в ногу со временем. С 2013 года у нас работает сайт, там есть виртуальный тур по музею. Но при этом мы не хотим открываться полностью: какойв этом смысл? Хотя, наверное, в  духе времени пора делать и виртуальные экскурсии, и проекты, и конкурсы. Например, в год 70-летия Победы мы проводили конкурс творческих работ «Моя семья в истории Великой Отечественной войны». Такие получили шикарные работы от школьников! Так что осваиваем  современные технологии, вводим в штат специалиста по информационным технологиям.

 

— Но виртуальность виртуальностью, а дух музея все же – в его стенах…

 

— Да! Мы, наверное, в какой-то степени консервативны. Мы не против новых форматов, но я считаю, что все должно иметь какие-то границы. У любого процесса должны быть берега. И при всей интерактивности,  инновационности, к которой тяготеют сейчас практически все музеи, мы стараемся соблюсти дух классического музея. Зачастую стали забывать о главныхзадачах музея: собирание, хранение, сохранение. Сегодняшние фотографии, документы, письма – это еще не история. А пройдет полвека, век – и это уже будет глубокая история. К сожалению, в угоду течениям времени и каким-то сиюминутным потребностям музейщики превращаются в шоу-менов, а посещение музея – в развлекательное мероприятие.

 

— То есть вы считаете, никакой пользы это не приносит?

 

—Нет. Наверное, в отчетности на какое-то непродолжительное время вырастет количество посетителей. Но имени музею это не сделает. Мы бы не хотели превратиться в нечто подобное. Ведь и наш, и любой другой музей – он не для каждого. Как не бывает книги для всех. Ни один литературный шедевр не будет интересен всем без исключения. Так и с музеями, и с библиотеками, и с театрами. У каждого – своя ниша. И поэтому мы никогда, даже при нашей бесплатности, даже имея потребность в каких-то финансовых средствах, никогда не будем идти под флагом какого-либо движения или партии, какие бы пряники нам не предлагали. И принципиально не разрешим ни одной политической партии творить что-то рекламное на наших площадях. Приходить, смотреть – пожалуйста. Но не более. Повторюсь: у любого процесса должны быть берега. «Шурави» — музей памяти. Это не шоу.

 

Беседовала Дарья Мичурина

Фото: Эдуард Крылов